Я входил вместо дикого зверя в клетку,

     выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,

     жил у моря, играл в рулетку,

     обедал черт знает с кем во фраке.

     С высоты ледника я озирал полмира,

     трижды тонул, дважды бывал распорот.

     Бросил страну, что меня вскормила.

     Из забывших меня можно составить город.

     Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

     надевал на себя что сызнова входит в моду,

     сеял рожь, покрывал черной толью гумна

     и не пил только сухую воду.

     Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

     жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.

     Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

     перешел на шепот. Теперь мне сорок.

     Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

     Только с горем я чувствую солидарность.

     Но пока мне рот не забили глиной,

     из него раздаваться будет лишь благодарность.

     Недавно почти одновременно две учительницы из разных школ попросили меня рассказать 11-классникам об Иосифе Бродском. Может быть, потому, что он сейчас входит в основную школьную программу по литературе. «А мы, - сказала одна, - о нём мало знаем». А вторая призналась, что не понимает его поэзии.

Конечно, я рассказала – со всей раздирающей душу любовью.

С днем рождения, Иосиф Александрович!